Голос - Страница 1

К оглавлению

1

Горе мне, горе, где же найду я
Горькой зимою цвет? Где найду
Солнечный луч
И тени земли?
Стены стоят
Хладны и немы.
Стонет ветер,
И дребезжат флюгера.

Фридрих Гёльдерлин. «Половина жизни»

Наконец час пробил. Занавес открылся, и появился зал. Потрясающе, что столько людей устремили на него свои взгляды. Робость мгновенно исчезла. Он заметил нескольких ребят из школы и учителей, а вон там — директор школы. Ему показалось, что тот одобрительно кивнул. Однако знакомых было немного. Люди пришли сюда, чтобы послушать его чудный голос, который привлек внимание публики даже за пределами страны.

Постепенно перешептывание прекратилось, и все в молчаливом ожидании устремили на него глаза.

В середине первого ряда он увидел отца: нога на ногу, в роговых очках, со шляпой на коленях. Отец смотрел на него сквозь толстые линзы очков и улыбался ободряющей улыбкой. Наступил знаменательный час их жизни. С этого момента все должно было измениться.

Дирижер поднял руки. Зал затих.

И он начал петь своим чистым дивным голосом, который его отец называл небесным.

День первый

1

Элинборг ждала в отеле.

В холле стояла высокая рождественская ель. Повсюду были новогодние украшения, елки и сверкающие шары. «Благословенная Дева! Сын Божий рожден!» — доносилось из невидимых громкоговорителей. Перед отелем останавливались большие туристические автобусы. Иностранцы толпились у регистрационной стойки. Туристы жаждали отметить Рождество и Новый год в Исландии, потому что в их представлении Исландия была страной захватывающих приключений. Несмотря на то что они только что прилетели, многие уже успели купить исландские свитера и, возбужденные, регистрировались в этой незнакомой зимней стране. Эрленд смахнул с пальто тающий снег. Сигурд Оли оглядел вестибюль и увидел Элинборг, стоящую у лифта. Он махнул Эрленду, и они пошли ей навстречу. Элинборг уже осмотрела место преступления. Полицейские, первыми прибывшие в отель, следили за тем, чтобы никто ничего не тронул.


Директор просил их, по возможности, не привлекать внимания. Именно так он выразился, когда позвонил в полицию. Речь ведь идет об отеле, а репутация отеля зависит от слухов. И он призывал их считаться с этим. Поэтому полицейские не включали сирен и не были одеты в униформу. Они с трудом проталкивались через холл. Директор умолял ни в коем случае не возбуждать подозрений у его постояльцев. Ведь Исландия не должна казаться туристам слишком опасной и авантюрной.

И вот теперь директор стоял рядом с Элинборг и обменивался рукопожатиями с Эрлендом и Сигурдом Оли. Он был таким толстым, что костюм еле-еле на нем сходился. Пиджак на животе был застегнут на одну пуговицу, которая, казалось, вот-вот оторвется. Брючный ремень скрывался под огромным выпирающим брюхом. Директор так сильно потел, что не выпускал из рук большого белого носового платка, которым постоянно вытирал лоб и шею. Воротничок светлой рубашки стал влажным от пота.

Эрленд пожал его липкую руку.

— Благодарю вас, — выдохнул директор, отдуваясь, как гигантский кит. Он управлял этим отелем порядка двадцати лет, и ничего подобного никогда не случалось.

— В самый разгар рождественской суматохи, — причитал директор. — Я не понимаю, как такое могло произойти. Как это могло случиться? — повторял он. Было очевидно, что бедняга в полной растерянности.

— Он наверху или внизу? — спросил Эрленд.

— Наверху или внизу? — удивился толстяк. — Вы имеете в виду, вознесся ли он на небеса?

— Да, именно это мы и хотим выяснить… — сказал Эрленд.

— Может быть, поднимемся на лифте? — спросил Сигурд Оли.

— Нет, — откликнулся директор, с досадой глянув на Эрленда. — Он внизу в подвале, в маленькой каморке. Нам не хотелось выгонять его на улицу. И вот теперь приходится расхлебывать.

— Почему вы собирались выставить его вон? — поинтересовался Эрленд.

Директор уставился на него, ничего не ответив.

Они медленно спускались по лестнице за лифтом. Первым шел директор. Спуск давался ему с большим трудом, и Эрленд гадал, как он потом поднимется.

Они договорились проявлять такт по отношению к постояльцам отеля и не привлекать к себе их внимания. Эрленд, впрочем, в соглашении не участвовал. Три полицейские машины и карета «скорой помощи» подъехали со двора. Полицейские и врачи вошли через запасный выход. Районный медик уже выехал. Он должен был констатировать смерть и вызвать машину из морга.

Они двигались по длинному коридору вслед за пыхтящим китом. Их встретили одетые в униформу полицейские. Свет становился все более тусклым. Лампочки под потолком перегорели, но никто и не думал их менять. В потемках они подошли к двери, открывающейся внутрь крошечной комнатки, похожей скорее на чулан, чем на жилое помещение. В тесное пространство были втиснуты узкая кровать и маленький письменный стол. Потертая оборванная циновка прикрывала замызганный дощатый пол. Под потолком находилось малюсенькое окошечко.

На кровати, привалившись к стене, сидел человек. Он был облачен в красный костюм Деда Мороза, шапка с головы съехала на лицо, скрытое большой белой бородой. Широкий пояс распущен, шуба расстегнута, под ней — только белая футболка. Смертоносная колотая рана пришлась на область сердца. На теле были и другие раны, но удар в сердце стал фатальным. Царапины покрывали руки, как будто он пытался оказать сопротивление.

1